Екатерина Польгуева

Рассказики

Возвращение  
В мае 1944-го 8-летняя Люся должна была окончить первый класс. Но в школу она не ходила уже несколько месяцев – как уехали они из Бугуруслана (еще в феврале или марте), так и не ходила. Из Оренбуржья на Северный Кавказ они с мамой добирались долго. Потому что немцев еще не так чтобы очень далеко отогнали от Кавказа – вот и пришлось через Среднюю Азию ехать...
→ читать дальше

14 октября. Дни рождения  
Эти дни, когда наступает Покров, особенные. Прежде всего – именинниками. Так уж судьбе было угодно, что именно в это время родились необыкновенные люди, сыгравшие необыкновенную роль в моей жизни. Во-первых, сегодня день рождения моей мамы. Тут и объяснять нечего: для каждого мама – человек самый необыкновенный и выдающийся, даже если тебе давно уже не пять и даже не пятнадцать лет (хотя в пятнадцать-то как раз самыми необыкновенными и выдающимися чаще всего люди считают самих себя). А если для кого не так – мои искренние соболезнования...
→ читать дальше

Момо Капор и леденцовый петух  
Сегодня в ночь свершится черное дело. Да-да – я о переводе часов на летнее время. По крайней мере, для таких, как я – сов упертых, кому спать надо не меньше девяти часов. А если уж шесть, то гораздо лучше с шести утра до двенадцати дня, чем с полуночи до шести утра. Потому как до девяти утра – не человек вовсе, до одиннадцати – получеловек. Ну и как назло: спать-то как раз приходится с часу ночи до 6.30...
→ читать дальше

Янычары  
Если бы 10-летнего сербского мальчика Байо Ненадича из высокогорного боснийского села Соколовичи году этак в 1515 или что-то около того не забрали в янычары – от родной матери, насильно изменив его веру, его имя, его будущее и судьбу, то что бы было? Какова была бы эта судьба? Ну, скорее всего, он остался бы обычным сельским парнем: женился бы, когда пришел срок, родил детей – и умер. И вспоминали бы Байо Ненадича из Соколовичей только дети, внуки и правнуки – а потом совсем забыли. А может, и вообще бы умер в детстве или ранней юности от бедности и болезней. Как многие и многие другие...
→ читать дальше

Иншалла  
Август 2001 года, мы в Алжире, на Всемирном фестивале молодежи и студентов. Собственно, Фестиваль уже кончился, а улетаем мы только через пару дней. Сидеть эту пару дней в студенческом кампусе, где мы жили и откуда велено было самостоятельно не выходить – скука смертная. Потому как там ничего интересного...
→ читать дальше

Пуговица  
Я не знала, как это называется. Я вообще не умела называть явления и вещи их именами. Я еще не знала имен. Точнее, знала их слишком мало. И фонарь этот не был волшебным. Он и фонарем, в общем-то, не был. Обыкновенный светильник в черной металлической оправе с фигурными прорезям. В полной темноте из прорезей сочился свет. Ложились на пол такие же фигурные непрочные тени, которые двигались, потому что я двигала фонарь. А еще можно было прижать ладонь к нагревшемуся металлу на миг – и отдернуть, даже не успев обжечься, и слушать горячую дрожь в спине, возникавшую от страха возможной боли...
→ читать дальше

Марина…  
Марина Цветаева с ранних моих лет – так получилось почти случайно, если в таком вообще бывают случайности – значила в моей жизни очень много. Сначала всего одним стихотворением, даже песней – с гибкой пластиночки. Загадочной, неправильной – и правильной одновременно. «За то, что вы больны, увы, не мной, за то, что я больна, увы не вами». Мне было пять. Я не понимала (и все-таки понимала), что значит болеть другим человеком. И что такое невстречи – понимала и не понимала одновременно. А почему «увы»? Со всеми этими вопросами я пришла к маме. И она рассказала мне про Марину Цветаеву (так у стихов появилось имя автора), про Бориса Пастернака (мама думала – так сказали ей на экскурсии – что стихи были посвящены Пастернаку)...
→ читать дальше