Екатерина Польгуева. Школьные дневники

Приложение в сочинениях. Часть первая

Кроме того самого сочинения-рассуждения по «Мцыри» - с припиской и скандалом с Ириной Николаевной (об этом я рассказываю в главке «Возвращение»), никаких других сочинений за 7 класс у меня не сохранилось.

А мне вдруг подумалось, что сочинения – это, по-своему, не менее интересно, чем стихи – в смысле отражения времени глазами растущего человека. Хотя бы потому, что они на заданную тему (а стихи – нет). Пусть даже Ирина Николаевна была великими экспериментатором – и заданные темы у нее были зачастую почти свободные.

Но все равно «заданные»! И хоть я довольно свободно всегда выражала свои мысли, не оглядываясь на то, что «положено» (завоевала это право, в том числе, и в истории с «Мцыри»), но все же не совсем свободно.

Например, в одном из сочинений я пишу, что Татьяна из «Евгения Онегина» - моя любимая героиня. Ну, если в романе в стихах «Евгений Онегин», - то это еще ладно. А так – никогда она моей любимой не была. Слишком правильная, что ли, для меня. Или в сочинении по «Грозе» есть фраза, точнее, словосочетание «прекрасный образ Катерины» . А на самом деле, ух, как же я ненавидела этот «луч света». Извиняет меня только то, что на три с лишним странички тетрадного текста Катерину я больше ни разу не поминаю.

За 8 класс сохранилось только 2 сочинения, причем одно из них в черновиках – очень черновых, почерканных в смысле, черновиках».
Но начну с беловика. Итак.

Мои любимые строки в романе Пушкина «Евгений Онегин

(По времени – декабрь 1986 года или январь 1987-го)

План
1. Первое знакомство с романом. Сон Татьяны.
2. Письмо Татьяны взволновало душу
3. Емкое и точное описание облика Москвы в романе
4. Близ вод, сиявших в тишине, являться Муза стала мне
5. Заключение. Еще не все тайны раскрыты.

(Надо сказать, что это – единственный план ко всем сохранившимся сочинениям. Видимо, его составление в тот раз являлось обязательным. Для меня план к сочинению всегда был тяжкой обузой – и я писала его уже после того, как заканчивала само сочинение).

… И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена…

Я была еще совсем маленькой, когда мама прочитала мне эти строки. За окном мела метель, тускло светила лампа в комнате, а стихи казались такими необыкновенными и таинственными, что мне невольно стало страшно. Я слушала мамино чтение, боясь пропустить хоть слово. И вот передо мной возникает снежное поле, одинокая фигурка девушки… Я очень любила сказки (неправда, не особо я любила сказки, если речь о классических или народных, даже совсем маленькая – Е.П. из нынешнего времени) и знала их множество (а вот это правда, память у меня всегда была хорошая – Е.П.), но такой удивительной и странной не встречала еще никогда. Ночь, снег, затерявшийся в лесу домишко, загадочные существа – эти образы всегда были очень близки мне, обладали необъяснимой притягательной силой. Пушкин же сумел объединить их в единое целое. Наверно, поэтому сон Татьяны так поразил мое детское воображение. (А вот это все тоже чистая правда, прочитанный мамой «Сон Татьяны», а также «Жених» - одни из самых сильных впечатлений моего 4-летнего детства – Е.П.)

Спор громче, громче, вдруг Евгений
Хватает длинный нож и вмиг
Повержен Ленский, страшно тени
Сгустились; нестерпимый крик
Раздался… Хижина шатнулась…
И Таня в ужасе проснулась.

Дочитана последняя строка, но что-то неразгаданное и непонятое мною осталось. И сколько бы раз ни читала я потом эти удивительные пушкинские стихи, они воспринимались так же, как много лет назад в детстве.

Уже тогда я полюбила Татьяну. Она стала моей любимой героиней, поэтому большинство понравившихся мне строк романа связаны с ее именем.

Письмо Татьяны к Онегину. Я готова читать и перечитывать его сотни раз (вот, спрашивается, зачем сотни-то – я с двух – трех раз запомнила его наизусть – и до сих пор помню. И вовсе не потому, что так уж люблю, просто, говорю же, память хорошая, особенно на стихи – Е.П.). Сколько чистоты, наивности и глубины в этих немудреных словах:

Другой… Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя…

Они волнуют душу. Почему? Объяснить сложно. Может быть, мысли и чувства Татьяны чем-то близки и мне? Любовь не стареет и не умирает. ( И стареет, и умирает, но тогда, в 15 лет я свято убеждена была в обратном – и, кстати, влюблена в человека, намного, в два раза фактически, старше меня, - так что про близкие мне «мысли и чувства» вовсе не лицемерие – Е.П.)

Недавно я поняла, что любовь моя к тем или иным строкам «Евгения Онегина» связана и с возрастом, и даже, как ни странно, с моими увлечениями. Увлекшись историей старой Москвы, я заинтересовалась описанием древней столицы в романе.

Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы,
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.

Изобразительная сила стихов позволяет представить облик Москвы того времени.

Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон
Последним счастьем упоенный
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля…
… Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри…

Мне очень нравятся также лирические отступления в романе, в которых Пушкин говорит о поэзии, о творчестве, о себе.

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея
И Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кленах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине
Являться Муза стала мне.

Эти строки помогают проникнуть в тайну вдохновения поэта.

Невозможно рассказать обо всем, что нравится в романе (тогда придется переписать его добрую половину). (Эти строчки подчеркнуты и откомментированы Ириной Николаевной на полях: «Лишние фразы».) Но знаю точно: еще не все тайны раскрыты мною.

И каждый раз после прочтения «Евгения Онегина» будут появляться новые строки, которые станут любимыми на всю жизнь.

Оценка за сочинение 5/4 («Лицей» в цитате я написала с маленькой буквы и пропустила запятую).

Вечер Пушкина в московской школе 444. Февраль 1987 года
Екатерина Польгуева - в первом ряду вторая слева

За что я люблю Родину?

А вот теперь то самое сочинение в очень черновых черновиках, почерканное, так что некоторые места с трудом можно разобрать. Темы нет, но судя по содержанию, она не литературная, а что-то типа «За что я люблю Родину?». Оценки под черновиком, естественно, тоже нет. Датировка – по косвенным признакам – февраль 1987 года, 8 класс.

Мы часто говорим, что любим свою Родину. А что такое Родина? Это, конечно, и вся наша огромная, великая страна, и то место, где человек родился.

Я родилась в столице нашей страны – Москве. Вся моя жизнь связана с этим городом. Когда я была еще маленькой, то полюбила ходить по вечерним московским улицам, смотреть, как зажигаются в домах окна, ездить в метро, любуясь его мраморными залами. Здесь, в Москве, став постарше, впервые встретилась с красотой, познакомилась с настоящим искусством. Это и неудивительно, ведь в нашем городе столько музеев, театров, памятников истории и архитектуры!

Есть у меня в Москве и самый любимый уголок . Это Трехпрудный переулок – место, связанное с жизнью талантливой поэтессы Марины Цветаевой (позор-позор-позор мне за «поэтессу» - всегда, и тогда тоже, ненавидела это слово, не могу понять, почему употребила, да еще по отношению к самому любимому поэту; остается надеяться ,что в чистовике было, как надо. – Е.П.) . Особенно мне нравится бывать здесь осенью, когда листва деревьев становится желто-красной и наливаются, созревая, грозди рябины. Удивительно! Только что шагала по людным московским улицам, а вот прошла совсем недалеко, и передо мной совершенно другой мир.

Эти неожиданные превращения – одна из удивительных загадок Москвы. Тут я всем сердцем, всем своим существом чувствую цветаевские строки:

… Но выше всех царей колокола!
Пока они гремят из синевы,
Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!

Москва. Все советские люди гордятся своей столицей. И, конечно, мы, москвичи. Но любить только на словах бессмысленно. Именно поэтому многие жители города, которым дорого прошлое Москвы, добровольно работают на восстановлении памятников культуры. Энтузиастам приходится нелегко. Иногда они вынуждены вести борьбу с некоторыми организациями, которые халатно относятся к историческому наследию города. Настоящее негодование вызывает решение ГлавАПУ о строительстве 3-го кольца. Из-за строительных работ, связанных с его прокладкой, должны погибнуть многие архитектурные памятники. Поистине, можно назвать варварским утверждение одного «специалиста», что Поклонной горы не было.

Но таких равнодушных людей не очень-то много, да и настоящими москвичами их нельзя назвать. Гораздо больше людей увлеченных, мечтающих, чтобы их город стал лучше и красивее. Мне повезло. Я познакомилась с такими энтузиастами из клуба «Преображенец» и теперь тоже вношу свой вклад в нужное дело. Москва – это не только улицы, дома, машины. Москва – это ее жители. Я горжусь своим городом и потому, что воспитал он многих замечательных людей.

Москва – моя родина, мой дом. А свой дом всегда самый лучший и самый любимый. Но хочется мне, чтобы с каждым годом становился он краше, чтобы будущие москвичи могли видеть не только многоэтажные дома и широкие проспекты, но и старые московские улицы, «сорок сороков церквей». Ведь не зная прошлого города, нельзя любить его по-настоящему.

В этом сочинении гремят отголоски баталий, в которых я, 15-летняя, вместе со своими старшими друзьями с Преображенки и ВООПиК принимала тогда участие. Но пока влезать в это не хочу. Скажу только, что и сейчас, и тогда – и всегда – любила и люблю свой родной город, свою Москву. Потому и сочинение писала в далеком 1987 году не про родину «вообще», а именно про Москву.

Как доказать антибуржуазную направленность драмы «Гроза»

Возможна точная датировка, так как сочинение ученицы 9 класса «В» Польгуевой Екатерины написано не на листочках, а в тетради, где стоит дата: 22 сентября.

Стало быть, 22 сентября 1987 года. Я даже хорошо помню, что сочинение это по «Грозе» Островского было классное, что Ирина Николаевна еще не вернулась из отпуска, и нам его дала другая учительница (не помню – кто). Помню, что меня просто в тупик поставила тема, которая досталось моему варианту. А меня сложно было поставить в тупик на сочинениях. Я минут десять вообще ничего не писала, а искала выход из этого тупика.

Проверяла сочинение уже Ирина Николаевна. Еще помню смутно возмущение Ирки Якадиной, когда проверили. Она говорила, что в кой то веки раз написала в сочинении, что думает на самом деле – и сразу получила не «5», а «4» за содержание. А я ей завидовала, что она в другом варианте была – с нормальной темой! Я, кстати, тоже получила за сочинение 4/5 – то есть «4» - за содержание, что, начиная с 8 класса, было редкостью (вот за грамотность бывали «4»). Но ничуть не расстроилась, ибо считала, что еще хорошо выкрутилась, настолько, говорю же, непонятной мне показалась тема. Да и Катерину из «Грозы» ненавидела.

Я не считаю, что пьеса Островского «Гроза» носит антибуржуазный характер. В конце пятидесятых годов капитализм был еще прогрессивным строем, хотя уже обострились классовые противоречия. В это время в Европе начался промышленный переворот. В России он шел не так бурно, так как развитие капитализма тормозило крепостное право. (Фраза подчеркнута, комментарий Ирины Николаевны: «Наоборот, наверное». Но и «наоборот» не спасло бы. Типичная невольная двусмысленность. Имелось в виду: «Развитие капитализма тормозилось крепостным правом».) Но и здесь появлялись новые заводы, строились железные дороги.

В городке Калинове, описанном Островским, признаки капитализма никак не проявляются. Нет там ни промышленности, ни предпринимателей.

Как же можно говорить об антибуржуазной направленности, если нет представителей буржуазии? (Комментарий Ирины Николаевны на полях: « Имеется в виду мораль. В Калинове нет буржуазии как таковой, а в России она существует).

В городе царит невежество, чему можно привести множество примеров. Очень показателен разговор Феклуши с Кабанихой, когда Феклуша рассказывает о машине и называет ее огненным змием и нечистой силой. И это происходит во времена развития техники!

Не похож на представителя буржуазии и Дикой. Его деятельность сводится к беспрерывным скандалам да ругани с мужиками из-за денег. Мне он больше напоминает самодура-крепостника.

Вообще, мне кажется, что следует говорить об антикрепостнической направленности пьесы. Островский в своем произведении в неприглядном виде показал нормы крепостнической нравственности: самодурство, ханжество, патриархальность, произвол.

Ему удалось показать типичность жителей города, поэтому становится ясно, что Калинов не исключение. Есть в России и другие города, где жизнь построена на слепом подчинении силе, на произволе, где люди боятся всего нового, прогрессивного.

Но чем больше люди, подобные Дикому и Кабанихе, охраняют свой авторитет, тем яснее видят, как изменяется окружающий их мир. Они беспокоятся, что «старших больше не уважают», исчезло «почтение родителям» от детей. Им совершенно неясно, как смогут существовать люди без них. «Что будет, как старшие перемрут, как будет свет стоять, уж не знаю», - сокрушается Кабаниха.

Но мир не на них держится. В пьесе нарисован прекрасный образ Катерины, интересный, незаурядный Кулагин. Есть надежда, что они когда-нибудь одержат победу над темным царством. (Комментарий от Ирины Николаевны: «В моральном плане они ее уже удержали». Угу, а в «материальном» - совсем на оборот. Это уже мой голос из 21 века. Кстати, я ляпнула в одном из слов этой фразы грубейшую орфографическую ошибку, но И.Н. ее не заметила. Наверное, сильно раздражена была моей непонятливостью – в данном случае на мое счастье.)

Пьеса Островского показывает неприглядность крепостнических пережитков. В ней чувствуется надежда на скорый конец «темного царства».

Образ Платона Каратаева

А дальше тоже 9 класс. Из тех мини-сочинений, что Ирина Николаевна любила задать на уроке – минут на 20. А потом давала двум-трем человекам (в том числе, мне всегда) их проверять. Это как раз в качестве эксперимента по воспитанию в нас коллективизма и самостоятельности. Помню, у меня долгое время даже хранилась стопочка.
Но мои она проверяла сама. За это 5/5, хотя первые фразы подчеркнуты – чем-то ей не понравились.

Говоря о Платоне Каратаеве, Горький отмечал, что не этот характер создал и, «хотя и медленно, но все-таки развивает культуру России».

Действительно, Платон не из тех, кто активно вмешивается в жизнь. Он не борец, не солдат, а всего лишь «солдатик Апшеронского полка». Он не умеет ненавидеть, впрочем, и любить по-настоящему тоже. «Привязанностей, дружбы, любви, как понимал Пьер, Каратаев не имел никаких, но он любил и любовно жил со всем, с чем сводила его жизнь».

Во всем он пытается найти «торжественное благообразие», никогда не приходит в отчаяние и дурное расположение духа: «не нашим умом, а божьим судом».

Он умеет и любит работать, чем вызывает уважение. Но мне почему-то думается, что, окажись Каратаев на месте салтыковского мужика, прокормившего двух генералов, он бы тоже и суп в ладони сварил, и веревку для себя свил.

Несмотря на оригинальность характера Платона, я не воспринимаю его как самостоятельную личность. «… Жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла, как отдельная жизнь». Да, не Каратаевы движут историю.

Таких людей, как он, вообще не слишком много. Но и они необходимы. Его спокойная рассудительность, незлобливость помогает не потерять веру и надежду даже в самых тяжелых обстоятельствах. Он располагает к себе, вызывает доверие. Такой человек не бросит в трудную минуту, не предаст, но до конца никогда не поймет.

Между ним и другими людьми не возникает тесных связей. Он исчезает так же неожиданно, как и появляется. «Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез».

Образ Каратаева отражает философские искания самого Льва Толстого. Но и здесь Толстой-художник побеждает Толстого-философа (ужасно не моя фраза, а вот на фразу Ирины Николаевны очень похоже – Е.П.) Жизнь Платона Каратаева показывает несостоятельность теории непротивления злу. (А вот это вполне мои тогдашние взгляды – да и теперешние – несмотря на не мою фразу. – Е.П.) Люди, не борющиеся, уходят бесследно, но «… благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступают другие в подобных случаях, с простотою и легкостью подымает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменится презрением и жалостью».

Мы все глядим в Наполеоны

Дальше тоже 9 класс. По «Преступлению и наказанию». Хочу только отметить, что Достоевского я очень любила (больше Льва Толстого). В 15 лет он стал моим любимым писателем – любимее даже Крапивина. К концу 9 класса я перечитала практически всего Достоевского, кроме «Бесов» и «Дневников». При этом «Преступление и наказание» оставалась одной из трех самых любимых на тот момент вещей Достоевского. На третьем месте. На первом был «Подросток», на втором «Идиот».

Мы все глядим в Наполеоны
Пушкин

Почему Раскольников стал убийцей? Как не злой и не жестокий, в общем, человек смог поднять руку на другого человека?

Расстроенный рассудок тут не главное, хотя и он свою злостную роль сыграл. Но в бреду человек обычно говорит и делает то, что пришло ему в голову в здравом уме. Болезнь лишь ускорила ход событий, довела идеи Раскольникова до абсурда и в конце концов до преступления.

А МЫСЛЬ об убийстве, даже если за ней не следует никаких действий, уже является преступлением перед самим собой, перед собственной совестью. Закономерно ли, что такая мысль пришла в голову Раскольникову?

Чтобы понять это, надо разобраться в характере самого Раскольникова. «Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темнорус, ростом выше среднего, тонок и строен»». Ах, как не подходят ему лохмотья, в которые он одет! Хотя он вроде и не совестится своего одеяния, не обращает на него внимания, но «столько злобного презрения накопилось уже в душе молодого человека». Он боится проходить мимо дверей хозяйки, так как должен ей кругом. «Не то, чтобы он был так труслив и забит», просто «слушать всякий вздор» про всю эту обыденную дребедень считает ниже собственного достоинства. И не угрозы хозяйки пугают его, а собственная беспомощность, ущемленное самолюбие. Гордому человеку очень тяжело сознавать зависимость от другого.

Бывший студент, он был вынужден оставить университет из-за нелегкого материального положения. Частные уроки тоже потерял, так что средств к существованию не имел никаких. Живет он в грязной клетушке, ест не каждый день и представляется человеком абсолютно опустившимся. Но Раскольников явно не глуп, образован, проницателен. Кто виноват в том, что не может найти он должного применения своим способностям? Этот вопрос мучает Раскольникова, не дает покоя его самолюбию.

По натуре он добрый человек. Без особых раздумий отдает последние деньги на похороны Мармеладова, любит и жалеет детей, не может пройти мимо оскорбленной девочки. Чуток к любой несправедливости. Тем сильнее его недоумение: почему люди неумные и нечетные живут гораздо лучше? Почему злая глупая старуха, которой и жить-то осталось всего ничего, не бедствует, а ему, умному и справедливому, приходится нищенствовать, хотя он способен на большие дела? Каким образом изменить свое положение, он не знает, а ущемленное самолюбие задевает его. Вот тогда-то рождается жестокая по своей сути теория Раскольникова о наполеонах и «тварях дрожащих», которая рушит все человеческие законы, превращая их в пустой звук, формальность. Если человек «наполеон», ему все можно. Он сам решает: убить или помиловать, сам творит законы. «Тварь дрожащая» способна лишь подчиняться! Оказаться «наполеоном» - единственный выход для Раскольникова, единственный способ удовлетворить свое самолюбие.

Убийство же – прямое следствие этой теории. Не из-за денег убил он старуху и Лизавету, не потому, что есть было нечего, ему надо было проверить, к какой группе людей принадлежит он, самоутвердиться.

Итак, налицо все признаки внутреннего конфликта, то есть конфликта человека с самим собой. С одной стороны, безмерная гордость, с другой – полное ее неудовлетворение (и невозможность ее удовлетворения). Страшная теория, рожденная холодным рассудком, - и мятущаяся душа неспособного к жестокости человека. Все это пытается ужиться в Раскольникове и, естественно, не может. Нет ничего страшнее, чем конфликт с самим собой, даже конфликт с обществом легче переживаем. (Соня, пойдя на панель, тоже вступила в конфликт с обществом. Судьба ее, безусловно, трагична, но это, скорее, жизненная трагедия, нежели нравственная. Совесть Сони чиста.)

Трагедия Раскольникова в этом конфликте с самим собой, в попытке примирить непримиримое: гордыню, ведущую его шаг за шагом к эгоцентризму, - и совесть, не дающую покоя.

Преступление готовится и совершается не в один момент. Раскольников мучается, переживает, не может окончательно решить, имеет ли право убить человека, пусть даже ничтожнейшего. Но мысль о том, что убив «вошь поганую», можно стать счастливым и осчастливить других, одерживает верх.

«Это человек-то вошь?» - впоследствии говорит ему Соня. Ей хорошо понятно, что нельзя построить счастье за счет страдания или гибели даже одного человека. Нельзя – ни для всего человечества, ни для себя лично. Если ты, конечно, человек, а не «наполеон». Раскольников в глубине души чувствует это, но все-таки идет на убийство. Вот тут острота конфликта достигает своего апогея.

Чтобы совладать с собой, выжить, Родиону остается одно - раскаяться (не покаяться перед властями, а раскаяться перед самим собой). Но и после совершённого злодеяния не может он до конца усмирить гордыню свою. Ведь, в сущности, ни старуху, ни Лизавету он по-настоящему не пожалел, а переживает из-за того, что не смог перешагнуть через трупы («через трупы» подчеркнуто Ириной Николаевной и уточнено – «через вседозволенность»). Значит, не совсем еще осознал весь ужас содеянного. Значит, впереди еще настоящее искупление грехов. И только тогда, когда жалко станет Раскольникову двух беззащитных баб (слово подчеркнуто Ириной Николаевной), которых он топором, как скотину, зарубил, просто жалко, без всякой задней мысли, - будет ему прощение. Только тогда сможет Раскольников возродиться как человек, как личность.

Дальше, вместо оценки, приписка Ирины Николаевны: «А как же эта жалость придет в движение? Ведь он один ни за что не решил бы этот вопрос».
Очевидно, предполагалось, что я должна написать и об этом. Но я, кажется, не стала этого делать.

Московская школа 444. Школьная газета Юность. Декабрь 1987 года

Московская школа 444. Школьная газета Юность. Декабрь 1987 года
Фрагмент. Заметка Кати Польгуевой о Ленинском зачёте

Так как сканера у меня дома нету, отсканировать какие-нибудь странички с сочинениями я пока не могу (позже сделаю обязательно).

А в качестве иллюстраций выложу, во-первых, одно из фото с нашего Пушкинского вечера февраля 1987 года. Я, конечно же, напишу о нем отдельно и подробно. Но пока – так. Потому что первое сочинение из приводимых все-таки о «Евгении Онегине». И на фото – Ирина Николаевна. А мы с Таней Селяниновой как раз разыгрывали на вечере отрывок из «Евгения Онегина». Таня была Татьяной, а я – няней.

А во-вторых, выложу сканы школьной комсомольской газеты, которые сделала и первый раз выложила именно Таня Селянинова. Удивительное дело. Я тут столько раз похвасталась своей хорошей памятью, но ничего этого не помню: ни что Таня была главным редактором газеты, ни про свой комментарий для этой газеты (хотя по сути вполне мои слова и мысли того периода жизни), ни про Ленинский зачет.

Вот как Достоевского читала – и как писала сочинение по Раскольникову (и как обиделась на Ирину Николаевну, что она в него, на мой взгляд, не врубилась) – помню прекрасно. Номер своего комсомольского билета, полученного в феврале 1986 года, в 14 лет, помню: №87591880. А как Ленинский зачет сдавали (и что вообще такой был) – не помню. Осталось лишь смутное воспоминание, как после какого-то урока геометрии, где мне чудесным образом удалось решить нестандартную задачку (чудесным, потому что у меня плохое пространственное воображение), я, еще преисполненная радостными чувствами по этому поводу, поцапалась на тему каких-то невыполненных комсомольских поручений с Иркой Якадиной. Она у нас вроде комсоргом классным была. Причем она от меня ничего особенного и не хотела, а я устроила некрасивую истерику со слезами. Но было ли это связано с Ленинским зачетом? Понятия не имею.

Кстати, про тот новогодний вечер, о котором в газете, я сначала тоже ничего не помнила, думала даже, что не была на нем вовсе (я тогда мало жила школьными делами и событиями). Но вот осенью, когда мы были в кафе с Андреем Георгиевичем, стали про этот вечер рассказывать – и я вспомнила. Была, оказывается…

Странная все-таки штука память, избирательная, обманная. Тем ценнее материальные свидетельства о том времени – хотя бы те самые сочинения школьные. Или школьная газета…

Следующая страница: Приложение в сочинениях. Часть вторая